Филипе Луис: футболисты живут в пузыре
В преддверии матча с Барселоной бразильский защитник Атлетико Филипе Луис дал интервью газете El Mundo.
— Сейчас час дня, и Ваш рабочий день закончился. Как проводит первоклассный футболист так много свободного времени?
— Ничего необычного я не делаю. Устраиваю себе небольшую сиесту, так как мне уже не 20 лет, и еду в школу, чтобы забрать детей. Потом я играю с ними, пока они не лягут спать, и у меня остаётся пара часов, чтобы посмотреть фильм или сериал. Иногда я раскошеливаюсь и иду куда-нибудь поужинать, но это не жизнь рок-звезды…
— Вы исключение или правило?
— Такой образ жизни должен быть обыденным, если хочешь оставаться на высоком уровне в моём возрасте. Раньше можно было позволить себе больше вечеринок, но теперь всё является рутиной. Я живу и дышу футболом.
— И разве это не наскучивает? Слишком много славы и денег, чтобы жить как человек, который готовится к собеседованию при приёме на новую работу.
— Я читал в биографии Агасси, что ему не нравился теннис, и я его понимаю, потому что знаю, насколько тяжёл одиночный вид спорта. Но футбол другой. Мне нравится тренироваться, находиться на поле, общаться с людьми… Мне очень повезло, потому что, в кавычках, я мало работаю. Я хотя и нахожусь под большим давлением, но провожу на работе всего несколько часов, и она хорошо оплачивается. Я смотрю по сторонам и вижу, как живут люди. Я знаю, что происходит. Поэтому, по меньшей мере, необходимо относиться ко всему серьёзно. Я бы не поменял свою профессию ни на что в мире.
— Живут ли футболисты в пузыре?
— Без сомнения. 80% живут в пузыре. Особенно молодые, которые сразу пытаются подражать своим кумирам. Они считают, что если у них есть фирменная сумка под мышкой, кроссовки за 400 евро и восемь татуировок, то они уже являются звёздами, и только поэтому люди будут их уважать. Они забывают о реальном мире. Это классический пузырь футболиста: подняться наверх и купить себе крутую машину на первую зарплату.
— Что Вы сделали со своей первой зарплатой?
— Купил машину [смеётся]. Она стоила больше, чем я зарабатывал, поэтому мой отец помог мне заплатить за неё. Когда ты растёшь, ты понимаешь, что можешь стать Марадоной, что конец наступает для всех, и поэтому важнее подготовиться к жизни после, но поначалу мы почти все совершаем одни и те же ошибки. Я тоже когда-то развлекался и пил больше, чем было нужно. К счастью, мой отец вернул меня на правильный путь.
— Когда Вы увидели свет в конце тоннеля?
— В тот момент, когда я понял, что могу быть кем-то важным в футболе, если начну серьёзно относится к работе. Я отправился в Аякс будучи очень молодым и так себя там и не нашёл. В Мадриде было то же самое. Прорыв произошёл, когда я встретил Лотину в Депоре. Он объяснял мне, слушал меня, отправил меня к психологу… И я понял, что если я не повзрослею, я стану ещё одним из многих. Но я хотел быть другим.
— Вы могли бы стать учёным, если не…
— Я не знаю, настолько ли я способный, так как умею только собирать кубик Рубика, и то только потому, что кто-то более умный, чем я, сделал это раньше и рассказал, как его нужно собирать [смеётся]. Я увлечён наукой, это моя большая страсть наряду с футболом и кино. Мне очень нравится астрофизика, так как даже лучшие умы не могут ответить на все вопросы, а на каждый отвеченный вопрос появляются ещё десять. Мне хочется всё знать, хотя я знаю, что мы никогда не сможем понять всё. Меня переполняет ощущение, что мы — всего лишь песчинка во Вселенной. Это чувство опускает меня на землю. И я люблю смешивать науку с религией. Я верующий человек, и мне нравится искать научное объяснение религии и религиозное объяснение науки и объединять два априори разделённых мира.
— В раздевалке есть кто-нибудь, с кем можно об этом поговорить?
— Таких немного, по правде говоря. А вот с физиотерапевтами я говорю на эту тему достаточно часто.
— А о политике разговариваете? О ситуации в Каталонии?
— Да, об этом говорим больше. Это событие, за которым я слежу ежедневно, и которое я не могу понять. Я уважаю мнение каталонцев, но я не вижу смысла в том, что в мире, который стремится объединяться и открывать границы, какой-то регион хочет закрыться. Предположу, что я так думаю, потому что смотрю на эту проблему глазами бразильца, так как в Бразилии со всеми её недостатками если звучит гимн, люди чувствуют гордость. Левые, правые — не имеет значения. Люди гордятся тем, что они бразильцы, и я не могу понять, почему здесь этого не происходит. Почему они хотят отделиться? В чём они станут лучше, когда будут меньше?
— Не стоит смешивать спорт и политику или это утверждение — просто удобный повод не сесть в лужу?
— Когда ты ещё только начинающий футболист, во время своего первого интервью ты дрожишь. Ты не знаешь, что сказать, и отвечаешь шаблонными фразами: «Я сделал всё возможное, нет слабых соперников…». И ты привыкаешь, так как это позволяет избежать неприятностей. Но наступает момент, когда ты должен признать, что есть вещи, которые не в порядке, или которые тебе не нравятся, и ты имеешь право сказать об этом, как любой гражданин. Необходимо набраться смелости.
— Оправданы ли спорные ситуации, подобные истории Пике?
— Я поклонник Пике, хотя и часто не согласен с тем, что он говорит. Но у него хватает смелости на его высказывания. Как у Арбелоа. Это люди, которые не боятся говорить то, что думают, которые не скрываются за своей славой, чтобы не сесть в лужу. Честь им и хвала. Это вызывает уважение, и хотелось бы, чтобы больше футболистов были похожи на них.
— ПСЖ заплатил 222 миллиона за Неймара. Футбол сошёл с ума?
— Неймар стоит этих денег. Это его цена. Это третий или даже второй футболист в мире. Всякий раз, когда ему говорят, что что-то невозможно, он идёт и делает это. Ему нравятся вызовы. Он перевернул рынок, и этот факт должен оказывать на него огромное давление, но он этого не чувствует. Он человек, который живёт в своём мире и наслаждается им. Я понимаю, что такое количество денег кажется сумасшествием, но хорошо, что они платятся за игроков, потому что это показывает, что футболист может создать такую стоимость. Футбол генерирует больше денег, чем считают люди.
— Но феномен клубов-государств может навредить конкуренции.
— Всегда были более богатые клубы, поэтому ничего нового не происходит. Раньше футболисты всегда хотели попасть в Барсу, Мадрид, Баварию или Юнайтед. А теперь же есть больше команд, в которые могут перейти звёзды, и Лига чемпионов более равномерна и разнообразна. Не к чему придраться.
— Мы видели напряжённость между Неймаром и Кавани. Это нормально, когда футболисты с недоверием принимают настолько дорогого нового игрока?
— В любой профессии, в любой социальной группе тебе необходимо время, чтобы начать доверять новичку. Однако мышление защитника отличается от мышления нападающего. Если завтра Атлети купит Иньесту за 100 миллионов, первое, что я сделаю, — с радостью приму этот факт, потому что этот парень всегда будет играть, помогать нам выигрывать матчи, и его успех принесёт пользу в том числе и мне. Но в случае с нападающими, которые более эгоистичны, чем остальные, конфликт неизбежен,.. но разрешим.
— Летом казалось, что с уходом Неймара Барса оказалась в кризисе. Но она лидирует, выиграв все матчи. В конце концов, Месси решает любую проблему.
— Месси настолько хорош, что может выиграть Лигу в одиночку, играя в посредственной командой. Барса остаётся наверху все эти годы благодаря ему, несмотря на то что у них постоянно возникают внутренние конфликты. Кажется, им это нравится. Но Месси настолько хорош, настооолько хорош, что им всё равно, что происходит вокруг их команды. Когда Месси или Криштиану забивают по 50 голов, люди думают, что мы, защитники, плохие, но если их нет, то тогда нет и никого, кто смог бы забить столько голов, хотя защитники играют на своём обычном уровне… Это очень сложно для всех и очень легко для них. Они — другой уровень.
— Вы встречались с Месси на поле много раз, иногда действуя против него необычно жёстко.
— Я сыграл против него более 30 матчей, и мне доставалась роль мясника, но, честно говоря, невозможно остановить Месси один в один без фола. Если Месси бежит ко мне с мячом, а я совершенно один, то из 20 раз я смогу отнять у него мяч без нарушений только однажды. Я должен играть, применяя другую тактику. Я тоже умён, поэтому должен придумать действенный способ попытаться остановить его. Я знаю, что он не любит находиться спиной к воротам, поэтому необходимо перехватить мяч, когда он его получает… Я должен причинять ему неудобство, потому что если он чувствует себя комфортно, то тебе конец. Я думаю, что у меня получается доставлять ему проблемы, когда я играю против него, хотя он всегда нам забивает.
— Эти столкновения оставляют открытые раны, когда игра заканчивается?
— Хотя я и плохой парень из фильма, и мне приходится нарушать против него правила и спорить с ним, он никогда не предъявлял мне претензии. Он всегда протягивает мне руку после матча, поздравляет меня, если мы победили, мы всегда приветствуем друг друга, когда видимся. Единственное, что я чувствую к нему, это восхищение. Из того, что я видел, он — лучший, и я думаю, что мы не увидим кого-то другого, похожего на Месси. Но в субботу произойдёт то же самое: мы будем биться, я буду пытаться отнять у него мяч любым способом, и это вызовет напряжение… Но, надеюсь, в конце он снова протянет мне руку.
— Игра против Барсы может во многом стать определяющей в этом сезоне для Атлети: продолжение борьбы за титул или её прекращение. Учитывая невозможность покупки новых игроков и переезд на новый стадион, этот год можно назвать необычным. Как это влияет на игроков?
— Невозможность покупки игроков — это очень сильный удар, но в то же время есть и что-то положительное, потому что мы уже долго играем вместе и понимаем друг друга с полуслова. Я знаю Коке с тех пор, когда ему было 16 или 17 лет. Он приходил к нам на тренировки, и мы с Форланом играли с ним в тики-таку. Я прекрасно знаю, что и когда он сделает. Это неизменно и это очень важно.
— Вам нравится новый стадион?
— Да. Это впечатляющий стадион, но нам всем, болельщикам и команде, нужно ещё много времени, чтобы привыкнуть к нему. Я не буду лгать: я скучаю по Кальдерону, но новый стадион — это ещё один шаг вперёд. Наши соперники будут чувствовать страх, когда будут выходить на поле. Мы сами всё ещё ощущаем себя как не нейтральном стадионе, но это с непривычки. На Кальдероне я знал, где можно было дриблинговать, где были ямки, в какое время солнце светило в лицо… Это лёгкость, которой у нас ещё нет на Ванде, но она скоро у нас появится.
— Отношения болельщиков с Гризманном ещё не восстановились после его заигрываний с Юнайтед. Это влияет на вас?
— Это парень, который говорит всё очень ясно, и часто игроки так разговаривают, когда чувствуют, что их не ценят, как они того заслуживают. Поэтому они начинают привлекать к себе внимание. У него было много предложений от разных команд, а игрок такого масштаба хочет быть на уровне самых лучших в мире как в плане контракта, так и оценки его заслуг. И это справедливо, потому что Гризманн играет здесь большую роль. В конце концов, независимо от того, как много он говорил о других клубах, он всегда хотел остаться, и поэтому он здесь, где он счастлив и спокоен. И, конечно, он мог бы остаться на больший срок. Будем надеяться, что люди его поймут, и всё вернётся к естественному состоянию. Он уже забивал голы, а голы всё лечат…
— Кто вернулся, так это Диего Коста. Это тот элемент, которого не хватало, чтобы снова выиграть титулы?
— Это то, что нам нужно. В его жилах течёт кровь Атлети. В нём живут борьба, контратака, сила, характер… Это Атлети в чистом виде. Я никогда не видел, чтобы какой-то игрок приложил столько усилий, чтобы перейти в другой клуб. Усилий было столько, что он чуть не перегнул палку [смеётся]. Он стал очень сильным.
— Он один из лучших среди тех, с кем Вы играли?
— Лучший. Валерон делал то, что кроме него не делал никто, Неймар и Азар — огромные таланты, но тем, с кем я выиграл больше всего титулов, был Диего Коста. Благодаря ему команды часто выигрывают со счётом 1:0. Одно дело, когда кто-то забивает 30 мячей, делая хет-трик в матчах с большим количеством голов, а другое – когда из 30 мячей 20 принесли победу со счётом 1:0. Это как никто другой делает Диего Коста.
— Это любопытно, потому что Симеоне производит впечатление типичного крайне требовательного тренера, который доводит игроков до истощения, но все те, кто уходит, хотят вернуться…
— Из всех достоинств Симеоне в качестве тренера, которых много, самое сложное состоит в том, что ему удаётся поддерживать тонус и внимание игроков в течение многих лет, независимо от того, играют они у него или нет. Допустим, есть у него один футболист, который злится, потому что сидит на скамейке, и вдруг Симеоне выпускает его в стартовом составе, и этот парень отдаёт все силы на поле и умирает за тренера. Это Симеоне. Лидер. Но, хочу заметить, не всё дело в его характере: он очень хорошо изучает соперников. Он выигрывает матчи. Состоявшийся тренер, который может стать ещё лучше.
— Вы перешли в Челси сразу после того, как Атлети выиграл Лигу. Зачем? Ради денег? Справедливо говорить, что футболисты – всего лишь наёмники?
— Они — рабочие, которые принимают во внимание различные обстоятельства, прежде чем сменить работу, как и все. Я ошибся, и я это понял, как только приехал в Лондон, но у меня были свои причины: хотелось получить опыт игры в другой лиге, пожить в другой стране, в другой культуре… Я выбирал между Баварией и Челси, и в итоге заключил контракт на таких же условиях, которые мне предлагали в Атлети. Так было в моём случае, но есть и другие футболисты, которые идут за деньгами, и в этом нет ничего плохого. Это логично.
— Почему Вы решили вернуться?
— Я сразу понял, что мне не хватало людей с Кальдерона и команды. Атлети очень скоро связался со мной, чтобы обсудить моё возвращение. Проблема была в том, что на моей позиции играл Сикейра, который является одним из моих лучших друзей, и я не хотел возвращаться, так как ему пришлось бы уйти. Но он сам посоветовал мне вернуться, и в конце концов я приободрился: я еду домой. Всё оказалось намного легче, чем я ожидал, люди отнеслись ко мне великолепно и не проявили никакого недовольства.
— В то время в Атлетико был небольшой беспорядок. Было неясно, выживет ли проект Симеоне в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
— Чтобы понять, что тогда происходило, нужно посмотреть на это в контекст длинной череды событий. Когда я пришёл в Атлети в 2010 году, то, что там происходило, было катастрофой. У команды не было никакой стабильности, Кике Флорес пытался совершать чудеса с очень непростым составом, в котором были игроки, которые не пасовали друг другу мяч. И так было до появления Чоло, который всё поменял. Но даже в те ранние годы несмотря на его присутствие в раздевалке было стойкое ощущение, что это закончится, и станет как раньше. На тот момент мы не попадали даже в Лигу Европы, были девятыми в Лиге, проиграли в Кубке команде из Сегунды Б… Всё это порождало неприятную атмосферу в раздевалке. Можно было услышать, что кто-то хочет уйти, другой хочет выигрывать больше, а третий уже договорился о контракте с другим клубом. И в такой ситуации начинаешь думать, что если всё закончится, лучше воспользоваться моментом сейчас. К счастью, эти дни определённо позади, и теперь вместо того, чтобы отсюда уйти, все хотят сюда перейти.
— Почти весь костяк чемпионского состава Атлети составляют игроки в возрасте за 30, и в то же время растут такие молодые футболисты, как Сауль, Лукас, Томас… Возможно ли организовать смену поколений и в то же время побеждать?
— Это очень сложно, но можно перестроиться и продолжать оставаться наверху. Примером этому служит Мадрид. Мы переживаем этот процесс. Мы знаем, что при Симеоне все играют не за свои прошлые заслуги, а за нынешние. Если появится кто-то лучше, чем я, то он будет выходить на поле. Молодёжь постоянно становятся сильнее. Сначала ты их переигрываешь за счёт опыта, но затем сохранять место в стартовом составе становится всё сложнее. И это хорошо, потому что вся команда растёт вместе. Если завтра уйдёт Коке, хотя это и не произойдёт, потому что он является франчайзинговым игроком клуба, команда сильно пострадает. Но в моём случае, если появится защитник, который будет постепенно расти и развиваться, это будет естественным процессом, который сделает уход ветеранов менее заметным.
— Вам 32 года. Вы начинаете планировать свою жизнь после завершения карьеры?
— Я бы хотел играть до 40, но… Я хочу быть тренером. Я смотрю все матчи, которые могу, анализирую их и думаю, что и как бы я сделал и так далее. Тьяго уже перешёл на другую роль [завершил карьеру игрока в этом году и пополнил штаб Симеоне], и у меня есть предложение присоединиться к нему, когда я закончу карьеру. Это было бы неплохо, но у меня пока ещё есть время.
